Загадка по имени Цой

⌂АУДИОТЕСТЫКАРАОКЕАККОРДЫ
15 августа исполнилось семь лет со дня трагической гибели Виктора Цоя. Давайте поговорим о загадках его жизни и творчества. А загадочно все — как обыкновенный ленинградский мальчишка стал легендой русского рока, откуда приходила к нему музыка его песен, что хотели сказать их тексты, загадочен и его ранний уход. В течение прошедших семи лет поклонники Цоя собрали по крупицам обстоятельства его жизни, опубликовали многочисленные воспоминания о нем. Но стал ли он понятней нам? Не потерялось ли в мелких подробностях жизни Виктора Цоя главное в ней — его миссия? Есть свидетельства, что перед гибелью его жестоко угнетало именно это — резкий разрыв между внешне растущей популярностью и непониманием его песен. Не считая свои выводы единственно правильными, предлагаю размышления, основанные на анализе ряда публикаций о Викторе Цое и, естественно, самих его песен. Из публикаций выделю глубокую статью Вадима Штепы «Элита русского рока», воспоминания и размышления прежде всего Игоря Талькова и Бориса Гребенщикова. Для меня аксиома номер один, что каждый человек рождается с определенной миссией. Помните, лермонтовский Печорин писал: «…а ведь было мне предназначение высокое, но я не угадал его». Если человек выполняет свое предназначение, идет по своему пути, он обретает силу, получает помощь и не ропщет на судьбу, какой бы трудной она ни была.
В том числе и об этом хорошо сказал в песне «Памяти Виктора Цоя» Игорь Тальков:

По мнению Талькова, Цой был проводником Белых сил, поддерживал всеми силами тех, «кому нечего ждать», кого позвала в путь «высокая в Небе Звезда». С каждым новым альбомом, особенно начиная с «Группы крови» (1988 год), это становится все яснее. Отныне он поет только для них, вселяя в души последних героев горячую и непоколебимую веру в то, что «Это наш День — Мы узнали его по расположению звезд…» Песни Цоя отличает их нерукотворность. В них нет элемента «слишком человеческого», свойственного современной поп-музыке. Кстати, Цой говорил, что возникновение его песен — для него самого загадка: «Я начинаю играть… Потом появляются какие-то слова». Невероятный же отклик на его творчество Вадим Штепа, на мой взгляд, резонно считает результатом того, что оно вошло в органический резонанс с глубинными мотивами «коллективного бессознательного», пробудило и ярко высветило их, а значит — стало воплощением русской традиции. Рок-критик А.Струков, говоря о предпоследнем альбоме «Кино» 1989 года «Звезда по имени Солнце», обратил внимание на то, что «ориентир на Солнце вообще исконен в русской традиции, и с этой точки зрения совершенно неудивительна русско-народная распевная мелодия некоторых песен альбома». На мой взгляд, удивительна мелодика песен из последнего «Черного альбома», особенно «Красно-желтые дни». Еще раз повторю уникальные слова человека, который привел Цоя на сцену, — Бориса Гребенщикова: «То, что я знаю, не назвать ни Витькой, ни Виктором, ни Цоем — это реальность, никакого обозначения в языке не имеющая. У него другое имя, и не человеческими губами его говорить. Вот как обычно описывают ангелов? Ангел — это фигура бытия, выполняющая определенную функцию в бытии, совершенная изначально, то есть неразвивающаяся. И то, о чем я говорю, это не ангел, но это фигура такого же типа. Она совершенна от природы Вселенной. Сущность, которая так или иначе находит разные методы воплощения. Вот то, что делала группа «Кино», что делал Виктор Цой«. Кстати, этого не поняли и не могли понять многочисленные деятели масс-культуры, называвшие творчество Цоя «примитивным», по невежеству не знающие этимологии этого слова, означающего «первоначальный». Поэтому все творчество Цоя пропитано духом абсолютного, выраженного в антиномиях: Лето — Зима, День (Звезда, Солнце) — Ночь, Любовь — Смерть. Его миссия — это миссия одинокого романтика и абсолютного нигилиста по отношению к окружающему современному миру, который уже утратил нечто данное изначально, в котором «с каждым днем труднее помнить Лето». Загадочен и уход Виктора Цоя. По свидетельству Игоря Талькова, «он ушел внезапно. Я думаю, что, на какое-то мгновение расслабившись, он потерял контроль над собой и открыл таким образом брешь в энергетическом поле защиты, причем сделал это так неожиданно, что Белые не успели среагировать, тогда как Черные среагировали мгновенно». Интересно и мнение вдохновителя московского рок-кабаре «Кардиограмма» поэта Алексея Дидурова. Он считает, что причина ранней смерти Цоя — попытка приспособиться к условиям набирающего силу шоу-бизнеса. Конкретно это проявилось в том, что продюсером группы «Кино» стал известный Юрий Айзеншпис. Виктор Цой погиб за две недели до гастролей в Японии. Алексей Дидуров утверждает: «Люди меняются, но существует одна вещь: если талантливый человек идет на компромисс в поисках лучшей жизни и счастья, если он переступает грань — его ждет прямо противоположное, не то, чего он ждал. И нет исключений». По мнению же Вадима Штепы, уход Цоя был Знаком — знаком временной победы Ночи, а сам русский рок, особенно в лице Цоя и Талькова выполнял особую миссию пробуждения героического элемента в коллективном бессознательном. А. Панычик 1997